Свист флейты, резкое пение кларнетов, угрюмое рычание басов, дробь
маленького барабана и гул ударов в большой — все это падало на монотонный и глухой звук колес, разбивающих воду, мятежно носилось в воздухе, поглощало шум людских голосов и неслось за пароходом, как ураган, заставляя людей кричать во весь голос.
Важно, сытым гусем, шёл жандармский офицер Нестеренко, человек с китайскими усами, а его больная жена шла под руку с братом своим, Житейкиным, сыном умершего городского старосты и хозяином кожевенного завода; про Житейкина говорили, что хотя он распутничает с монахинями, но прочитал семьсот книг и замечательно умел барабанить по
маленькому барабану, даже тайно учит солдат этому искусству.
Все оправились и туже подтянули ремни, расправили складки, выровняли груди и опять — шагом марш — вступили в первую улицу Москвы под мужественное ликование ярко-медных труб, веселых флейт, меланхолических кларнетов, задумчивых тягучих гобоев, лукавых женственных валторн, задорных
маленьких барабанов и глухой могучий темп больших турецких барабанов, оживленных веселыми медными тарелками.
Неточные совпадения
Было что-то нелепое в гранитной массе Исакиевского собора, в прикрепленных к нему серых палочках и дощечках лесов, на которых Клим никогда не видел ни одного рабочего. По улицам машинным шагом ходили необыкновенно крупные солдаты; один из них, шагая впереди, пронзительно свистел на
маленькой дудочке, другой жестоко бил в
барабан. В насмешливом, злокозненном свисте этой дудочки, в разноголосых гудках фабрик, рано по утрам разрывавших сон, Клим слышал нечто, изгонявшее его из города.
На коленях перед жертвенником стоял бонз: ударяя палочкой в
маленький, круглый
барабан, он читал нараспев по книге, немного в нос.
Наконец мы, однако, сошлись с ним на двадцати рублях. Он отправился за лошадьми и чрез час привел их целых пять на выбор. Лошади оказались порядочные, хотя гривы и хвосты у них были спутанные и животы — большие, растянутые, как
барабан. С Филофеем пришло двое его братьев, нисколько на него не похожих.
Маленькие, черноглазые, востроносые, они, точно, производили впечатление ребят «шустрых», говорили много и скоро — «лопотали», как выразился Ермолай, но старшому покорялись.
За нею столь же медленно, тесной кучей — точно одно тело — плывут музыканты, — медные трубы жутко вытянуты вперед, просительно подняты к темному небу и рычат, вздыхают; гнусаво, точно невыспавшиеся монахи, поют кларнеты, и, словно старый злой патер, гудит фагот; мстительно жалуется корнет-а-пистон, ему безнадежно вторят валторны, печально молится баритон, и, охая, глухо гудит большой
барабан, отбивая такт угрюмого марша, а вместе с дробной, сухой трелью
маленького сливается шорох сотен ног по камням.
Косых (входит, радостно Львову). Вчера объявил
маленький шлем на трефах, а взял большой. Только опять этот
Барабанов мне всю музыку испортил! Играем. Я говорю: без козырей. Он пас. Два трефы. Он пас. Я два бубны… три трефы… и представьте, можете себе представить: я объявляю шлем, а он не показывает туза. Покажи он, мерзавец, туза, я объявил бы большой шлем на без-козырях…
Пестрые английские раскрашенные тетрадки и книжки, кроватки с куклами, картинки, комоды,
маленькие кухни, фарфоровые сервизы, овечки и собачки на катушках обозначали владения девочек; столы с оловянными солдатами, картонная тройка серых коней, с глазами страшно выпученными, увешанная бубенчиками и запряженная в коляску, большой белый козел, казак верхом,
барабан и медная труба, звуки которой приводили всегда в отчаяние англичанку мисс Бликс, — обозначали владения мужского пола.
Сейчас Я уже не тороплюсь. Я знаю, что Я успею, и Мои секунды кажутся Мне неистощимыми, но Мой счетчик чем-то взволнован и стучит, как пьяный солдат в
барабан. А как, — эти
маленькие секунды, которые он сейчас выбрасывает, — они считаются равными большим? Тогда это мошенничество. Я протестую, как честный гражданин Соединенных Штатов и коммерсант!
Елочка у меня самая скромненькая, и украсила я ее совсем
маленькими дешевыми безделушками. Но
маленькому принцу, которому десять дней тому назад стукнул год, она, разумеется, должна казаться роскошной. От рыцаря Трумвиля под елкой лежит письмо и подарок — белая, как снег, сибирская доха для принца и теплый беличий голубовато-серый меховой жакет для меня. Тут же беленькая, как пух, детская папаха и мое подношение сынишке: заводной зайчик на колесах,
барабан, волчок. Саше и Анюте по свертку шерстяной материи…
Действительно, права Дашковская, называя наш верх «сумасшедшим». Какое счастье, что мой
маленький принц имеет счастливую детскую способность засыпать при каком угодно шуме, гвалте и крике. У Толина — гитара, у Чахова и Бекова — балалайки. Кроме того, в старом театральном хламе нашелся турецкий
барабан, и Бор-Ростовский с таким увлечением отбивает на нем марш Буланже, венгерку и Маргариту, что страшно становится и за целость
барабана, а главным образом, за наши уши.